Когда речь заходит о перевоплощении, чаще всего приходит на ум вопрос: Если я действительно жил раньше, отчего же я не помню свои прежние жизни? Давайте немного углубимся в эту тему и найдем ответ.
Прежде всего заметим, что даже в текущей жизни мы забываем гораздо больше, чем помним. Забывать свойственно людям, так устроен наш физиологический механизм мышления и памяти - мозг. Многие не могут вспомнить, как научились читать, но тот факт, что мы умеем читать, доказывает, что научение происходило. Различные случаи из детства и юности стираются из нашей памяти, но оставляют следы в нашем характере. Опасное падение в младенчестве забывается совершенно, и в то же время упавший навсегда сохраняет страх перед высотой. И все это несмотря на то, что мы продолжаем жить в своем родном теле!
Но наука давно доказала, что забытые события потеряны не навсегда и не совсем. Порой какие-то из них неожиданно всплывают в памяти под воздействием определенных ситуаций или чувств. Есть и другой путь - гипнотический транс. Под гипнозом все забытое, то есть погруженное на дно нашего подсознания, поднимается на поверхность. Большая часть нашего подсознания состоит из потонувших переживаний, из воспоминаний, отошедших на задний план, но способных к восстановлению.
Но если сменился не только возраст, обстановка и ситуация, а еще и само тело? В таком случае воспоминания спрятаны еще глубже, где-то в памяти много раз воплощавшейся души. Поэтому большинство людей не помнит, кем они были и как жили в прошлых воплощениях. Современное физическое тело человека не может ничего помнить о прошлых жизнях.
Новые тела - ментальное, астральное и физическое, - в которые мы. облекаемся для новой жизни на Земле, не получают от нашей духовной сущности сведений о переживаниях прошлого. Память хранится отдельно, в слоях ментального мира, словно на внешнем носителе. Это касается любых воспоминаний, в сохранении которых не принимал участие мозг нынешнего тела человека.
Мозг - это удобный ящик, в который складывается самое необходимое для повседневной жизни. А большая часть памяти даже этой, сегодняшней жизни существует отдельно от вас и только ждет, когда вы к ней обратитесь.
Здесь очень уместно сравнение с библиотекой, особенно со справочниками на полках. Например, вы. помните только те кулинарные рецепты, которые часто используете, а что-то более сложное нужно искать в кулинарной книге. Так происходит и с воспоминаниями бессмертных душ.
Но если память хранится отдельно, значит, я могу вспомнить и не свою жизнь?
Вспомнить чужую жизнь даже проще, чем свою. Посмотрите фильм или прочитайте роман. Если вас захватит сюжет, вы включитесь в процесс воспоминания жизни главного героя. Но перепутать ее со своей собственной не сможете, потому что ваша память формирует ваши наклонности, чувство родства с самим собой. Чужая память всегда покажется чуждой.
Память о прошлых воплощениях проявляется через результаты прошлых жизней. Наши качества, наклонности и способности, образовавшиеся из прошлых переживаний, всегда с нами. Наши инстинкты, наша совесть, эмоциональные и интеллектуальные запросы, наши принципы в утверждении добра и зла - вот они - следы прошлых переживаний. Человек, стоящий на низком уровне интеллекта (душа, не принявшая знаний в прошлых жизнях), не может понять логическое или математическое доказательство. Человек, не поднявшийся над низким моральным уровнем, не может чувствовать непреодолимую силу высоких нравственных идеалов. Память о прошлых жизнях как бы зашифрована в нашем характере, интеллекте, способностях и пристрастиях.
Когда мы схватываем и быстро применяем философские или научные постулаты, когда овладеваем каким-то искусством без обычной подготовки, в этом проявляется сила памяти. Наша прапамять подсказывает навыки и способности, которых мы достигли в прошлых жизнях. И если мы чувствуем близость с человеком, которого видим впервые, также действует память - наш дух узнает друга прежних веков.
Глория Чэдвик, специалист по вопросам самопознания и реинкарнации, так описывает эти состояния в своей книге "Открой свои прошлые жизни": "Вы, возможно, смастерили или "сотворили" что-то впервые и почувствовали себя неожиданно очень легко и естественно. У вас возникло ощущение, что вам хорошо знакомо это занятие и вы делали что-то подобное прежде. Вы можете почувствовать интерес к выполнению каких-то вещей, быть может, у вас есть к этому природный талант. Но то, что мы называем способностями или талантом, может быть лишь отражением опыта, полученного нами в прошлой жизни".
Это сродство с чем-то или с кем-то, и эти предупреждения исходят от неумирающего духовного сознания, которое и есть наша суть. Человек помнит свои прошлые образы, но не может осознать через физический мозг, как обычное воспоминание. Ведь тело и мозг, а также сегодняшние мысли созданы вновь, только для этого воплощения. Душа же снабжает наш разум результатами пережитого, а не воспоминаниями о конкретных событиях. Это и есть наследие прошлого - истинная память человека. "Душа хранит все знания и опыт прежних воплощений и обогащает ими знания и опыт настоящего (Г. Чэдвик, "Открой свои прошлые жизни").
Никакой мозг не может вместить всех воспоминаний о событиях многочисленных существований. Только когда все эти воспоминания сведены к выводам, они полезны для эволюции человека. Каждый может открыть многие секреты и загадки, внимательно всматриваясь в настоящее и подбирая ключи к прошлому. Например, наши принципы, откуда они берутся - вкладываются воспитанием? Но известны сотни примеров, когда дети одной семьи, получившие одно воспитание, вырастали в совершенно разных людей. И контраст порой бывает разительным. Принцип - решение делать или не делать что-то всегда, чем бы это ни кончилось - это нечто большее, нежели вложенные нормы. Вероятно, пацифисту его принцип - "не убивать" пришлось отработать в прошлых жизнях, прочувствовав убийство на собственном опыте. Не важно, кем он был - преступником, солдатом, жертвой, но опыт того воплощения переплавился в принцип пацифизма в этой жизни.
Но бывают случаи, когда нам удается напрямую вспоминать прежние существования в образах и красках. Более того, такие воспоминания даже можно вызвать. Можно, но это требует постоянных усилий и длительных тренировок. При должном сосредоточении на попытке понять свой путь, свое предназначение в этой жизни такие воспоминания возможны.
Опыт жизни в других телах становится доступным, старые друзья узнаются, сцены из прошлого восстанавливаются... Человек начинает лучше понимать себя, находя в прошлом опыте объяснения своим сегодняшним отношениям, реакциям, событиям. Изменяется весь взгляд на жизнь, на ее ценность: с одной стороны, эта жизнь - только дорога к следующей жизни, с другой стороны, каждый час реальной жизни бесценен, как возможность сотворить свою будущую судьбу. Переживаемые бедствия кажутся ничтожными относительно бесконечной жизни, но и радости теряют свою остроту, как повторения прежних наслаждений.
Можно вспомнить, кем мы были в прошлой жизни, удивиться яркости образов и принять как интересный факт. Но следующий шаг - это осознание бесконечного существования: собственной силы и собственной ответственности за свою жизнь. Осознав меру своего бессмертия, человек начинает воспринимать горести и радости как полезные переживания, обогащающие ум и сердце, ведущие его по дороге эволюции духа.
Из всей нашей компании после войны остались только мы с Веней. Вадим пропал без вести, Миша погиб, Борис умер в блокаду Ленинграда, Ира умерла от тифа, Люд не стало несколько лет назад, Инна уехала в Москву. Мы и не заметили, как остались с ним вдвоем.
Он пришел ко мне в воскресенье, часов в двенадцать. Просто шел мимо и зашел, без звонка, без причины. Обычно мы виделись в праздники, дни рождения. Мне не хотелось говорить, мы сели, с гоняли две партии в шахматы.
- Пойдем погуляем,- предложил он.
Падал редкий снег; небо низкое,серое,висело, как сырое белье.
-Ладно,- сказал я без охоты,- я тебя провожу.
На улице мы поговорили с ним ро Китай, про наши болезни, я довел его до остановки и вдруг сказал:
-Пойдем к Вадиму.
Он не удивился, только долго молчал, потом спросил:
-Зачем?Ты думаешь, Галине Осиповне это будет приятно?
Нет, я так не думал.
-А нам? Стоит ли?
-Как хочешь.
Хотя подошел его трамвай, мы сели на другой номер, доехали до цирка и пошли по Фонтанке. Всю дорогу мы обсуждали гибель американских космонавтов. Шагов за сто до парадной Вадима я остановился:
-А что мы скажем?
-Скажем, что давно собирались, да все думали-неудобно.
-Ну не пойдем, -терпеливо согласился Вена.
-Лучше скажем, что вот случайно было поблизости.
Так мне казалось легче, может быть, потому, что это была неправда.Обреченно мы переставляли ноги. Малодушие и страх тоили нас. Сколько раз за эти годы мне случалось миновать этот серый гранитный дом на Фонтанке. Я убыстрял шаги, отводил глаза, словно кто-то наблюдал за мной. Постепенно я привыкал. Почти машинально, лишь бы отделаться, я отмечал -вот дом Вадима. Все остальное спрессовалось в его имени, и чувства тоже спрессовались. В самом деле, почему мы не заходили к его матери, самые близкие друзья его?
Нас встретила Нина Ивановна, тетя Вадима:
-Галина Осиповна умерла, тринадцать лет назад...
Это была такая давность, что я ощутил только запоздалую жалость. Мы и впрямь сильно, сильно запоздали с визитом.
Тринадцать лет... Я и понятия не имел. Выходит, она умерла через несколько лет после того, как я перестал заходить. Не обязательно было связывать эти события. По-видимому, я тогда уверял себя, что жестоко заставлять ее берет раны. Я ничем не мог помочь ей-для чего ж было приходить?
Нужно ли навещать жен и матерей наших погибших товарищей-вот ворот... Всегда чувствуешь себя виноватым. А в чем? Что остался жив?
Виноват, что здоров, что смеюсь. Галина Осиповна, конечно, не понимала, почему к ней не приходят, что же случилось. А случилось то... Впрочем, ничего не случилось, все обстояло весьма благополучно, в том-то и дело...
Мы стояли, не зная, как уйти. Потому что это было труднее, чем прийти сюда.
-Вы простите, нам пора,-хрипло произнес Вена.
-Ну что вы мальчики, я была рада,-Нина Ивановна цеременно наклонила голову.- Кто бы мог подумать...
Невский проспект оглушил шумом воскресного многолюдья. Стучали быстрые каблуки, неслись машины, звуки сталкивались, разбегались, тревожные, как будто кого-то искали.
-Растревожили, разворошили,- сказал Веня. - И ей тяжело, и нам тяжело. Странно, чего нас потянуло?
-Жалеешь?
-Нет,-сказал он.- Когда-нибудь мы должны были прийти.
Все народы в той или иной степени обращаются к своему прошлому в поисках ответов на вопросы, которые ставит перед ними настоящее. Изучение исторических событий и взаимосвязей, а также опыта других государств в непростые времена иногда имеет решающее значение при принятии верных решений. Как не зациклиться на прошлом и не повторить ошибок в будущем? В чем плюсы и минусы забвения и культивирования исторической памяти? Ответы на эти и другие актуальные вопросы искали и обсуждали участники международной конференции «Как работать с прошлым», которая прошла 18-19 октября 2014 г. в Сахаровском центре. В Москву приехали известные исследователи и ученые, историки и публицисты из Германии, Дании, Финляндии, Нидерландов, Чехии, Австрии, Венгрии и других стран, чтобы поговорить о том, как европейские государства извлекают уроки из истории для построения будущего на прочном фундаменте.
Один из таких примеров – Дания и Германия. Взаимоотношения этих двух стран серьезно обострились после германо-датской войны 1864 года, первого из трех кровопролитных конфликтов, приведших к объединению немецких земель. Трагические события были спровоцированы Данией, однако полную победу одержали Пруссия и Австрийская империя. С тех пор народы прошли долгий и непростой путь от противостояния к взаимопониманию и сотрудничеству. Генеральный консул Королевства Дания в городе Фленсбург (Германия), профессор Хенрик Беккер-Кристенсен , выступая на конференции «Как работать с прошлым», рассказал о том, какие шаги предпринимались правительствами ФРГ и Дании, чтобы переосмыслить исторические события и выстроить оптимальную модель для национальных меньшинств. В интервью «Европульсу» профессор Х. Беккер-Кристенсен поделился мнением, почему важно извлекать уроки из прошлого и знать историю своей страны.
— Проблема национальных меньшинств в Дании до сих пор актуальна, хотя, конечно, стоит уже далеко не так остро, как, например, в начале 20 века.
— Вопросы нашего диспута и прежняя конфронтация не забыты, но мы, я думаю, сумели извлечь уроки, и продолжаем учиться на собственном опыте. Мы – датчане и немцы – научились работать вместе, жить вместе, ради нашего общего будущего и благополучия. Когда мы говорим о датско-германской политике в отношении национальных меньшинств, определенно, это путь от конфронтации к сотрудничеству, к равноправию немецкого меньшинства в Дании и датского – в Германии. Все люди равны, ко всем нужно относиться одинаково. Это самое главное.
— Могут ли другие государства – а ведь во всех мультинациональных обществах рано или поздно политика в отношении национальных меньшинств выходит на первый план – воспользоваться датско-германским «рецептом»?
— Датско-германскую модель нельзя назвать «экспортным товаром». Однако она может стать своего рода нравственным ориентиром, помогающим другим нащупать правильное решение, если все заинтересованные стороны этого хотят. Последнее условие – определяющее.
— Почему, на ваш взгляд, важно помнить прошлое, жить с ним, извлекать из него уроки? Особенно молодому поколению.
— Если вы не помните прошлого, вы не можете знать, откуда вы лично, ваш народ, ваша страна происходите, где ваши истоки, откуда и почему все началось. Прошлое, как это ни банально звучит, действительно, является той самой отправной точкой для будущего. Это справедливо для Дании, Германии, России и для всех стран мира, как мне кажется. Важно знать свои корни. Но не просто смотреть, разглядывать их, а изучать, понимать, переносить опыт прошлого на сегодня и завтра. Благодаря этому можно стать открытым для множества идей, перемен и дальнейшего развития.
— А европейская молодежь интересуется этой сферой знаний – историей? Хотят ли молодые люди знать больше, чем написано в учебниках?
— Некоторые да. Но, конечно, далеко не все. И это проблема. Именно поэтому мы, старшее поколение, должны заинтересовывать историей, рассказывать о ней, учить, обсуждать важные вехи на конференциях и форумах. Ведь молодые тоже скоро станут старшим поколением, и придет их черед передавать эстафету.
— Каковы главные риски, с которыми сталкивается сегодня Европа в контексте затронутой темы – исторической памяти и работы с прошлым?
— Рисков несколько, но, пожалуй, самый серьезный из них – это усиление националистических движений и партий в некоторых европейских странах. Это возвращает нас к тревожной риторике середины прошлого века, которая привела к катастрофическим событиям. Они снова пытаются настраивать нас друг против друга, а не объединять. Очень важно научиться избегать противостояния. Причем это постоянно продолжающийся процесс – он никогда не завершится. Нельзя в какой-то момент сказать: все, мы все трудности преодолели, и расслабиться. Нужно каждый день работать над этим. Нам, нашим детям, следующим поколениям. Нельзя останавливаться.
«Европульс» также представляет видеорепортаж с конференции:
Зачем люди покупают сувениры, хранят ненужные, но памятные предметы, ведут дневники и пишут воспоминания? Почему нам так важно помнить о своем прошлом? И что дает эта память для понимания «большой истории»? Ответы на эти вопросы мы попытались получить у экспертов по культурной и исторической памяти, предложив им поучаствовать в опросе проекта «Культура повседневности»
Ирина Савельева,
доктор исторических наук, директор ИГИТИ им. А.В. Полетаева, профессор кафедры истории идей и методологии исторической науки факультета истории ВШЭ
На первую часть вопроса уже много столетий отвечают философы, художники, психологи, нейрологи, социологи, историки и многие другие. Это сложный вопрос, но все мы знаем о разрушительных следствиях амнезии. А вот почему люди стремятся фиксировать свое прошлое в дневниках, хранят и систематизируют письма и фотографии и горюют, подозревая, что памятные им безделушки выбросят как ненужный хлам? Причин много, и по большому счету они экзистенциальные, связанные с необратимостью времени (предметы и тексты позволяют возвращаться в прошлое вновь и вновь); невозможностью принять смерть как окончательное решение, желанием оставаться значимым для своего круга, своих близких; стремлением обессмертить свой опыт и ценности. Оставленные тексты и вещи — это ведь своего рода вариант реинкарнации, причем и для тех, кому они адресуются.
Речь не о достоверности. Мемуары, дневники, предметы из личных коллекций сообщают нам, прежде всего, об авторе, его взглядах, предпочтениях, страстях, самопрезентации. Конечно, когда речь идет о давних и бедных источниками временах или сокрытых эпизодах, приходится опираться на личные материалы в поисках фактичности. Но применительно к большинству событий Нового времени, изучение личных свидетельств — скорее увлекательная игра в сопоставления с другими источниками (личными в том числе) в попытках выстроить «достоверную» картину прошлого. Думаю, это одна из самых захватывающих игр среди тех, в которые играют историки.
В повседневной жизни вещи из прошлого играют особенную роль; для моего поколения, это, допустим, магнитофон «Романтик», плащ «болонья» или стенка «Хельга» производства ГДР — культовые вещи советской повседневности. Они вызывают мощные ассоциативные ряды, причем память о вещах удивительно униформна, она часто объединяет не только группы, но и очень большие сообщества. И здесь я не вижу инстанций, формирующих коллективную память. Воспоминания о материальном являются важнейшим пластом личного знания о прошлом. Что еще важнее, как показывают, например, исследования интернет-форумов и блогов, память о вещах эмоционально окрашена но, как правило, не конфликтна. Разные по социальной принадлежности, образованию, взглядам и культурным установкам люди «вспоминают» вещи без споров и конфронтации. Совсем иначе люди относятся к текстам.
Кирилл Левинсон,кандидат исторических наук, доцент кафедры социальной истории факультета истории НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ИГИТИ им. А.В. Полетаева
1. Почему людям важно помнить о своем прошлом — и они хранят предметы-символы, пишут дневники и воспоминания?
Кому-то воспоминания о прошлом служат ресурсом, дают опору и силу в настоящем, и предметы-символы связывают их с этим ресурсом. У кого-то, наоборот, воспоминания о прошлом — это непроизвольное, неотвязное возвращение к былой травме, и тогда запись их может помочь дистанцироваться от прошлого, переработать его и освободиться от его сковывающего воздействия в настоящем. У кого-то дневник — это средство анализа своего текущего состояния, способ размышлять, а у кого-то — средство фиксации. Кто-то пишет мемуары потому, что считает свой опыт полезным для потомков, а кто-то сводит счеты. Кто-то следует чьему-то примеру, моде, наставлению или просьбе. А есть люди, которым это вообще не важно.
2. Что мемуары, дневники, предметы из личных коллекций сообщают нам о «большой истории»? Насколько достоверны их свидетельства?
Нет единого общего ответа. Вопрос о достоверности и информативности решается по-разному в зависимости от того, что именно мы хотим узнать. Конечно, для определения надежности свидетельств нужна источниковедческая критика, но часто автор, записывая в дневник или в мемуары намеренно искаженную информацию о чем-то, невольно снабжает нас вполне достоверной информацией о чем-то другом.
Нельзя построить «большой нарратив» — рассказ об истории целой нации — только на дневниках и мемуарах, но историческая наука не зациклена на больших нарративах. Именно такие источники при умелом использовании позволяют не только вносить поправки в красивые схемы, но и сделать историю живой, идущей от человека и к человеку.
3. Сталкиваетесь ли вы в повседневной жизни с напоминаниями о более или менее отдаленном прошлом? Если да, в чем они выражаются? Обращаете ли вы на это внимание?
Всюду меня окружают предметы, у каждого из которых своя история. Глядя на них, я могу вспоминать события, людей, впечатления, чувства, мысли, мечты из прошлого. Мое нынешнее жилье имеет небольшую «историческую глубину», тут вещи младше меня. А в квартире родителей вещи напоминают об истории нескольких поколений нашей семьи.
Город или другая местность мне тем роднее, чем больше там точек, с которыми связаны личные воспоминания. Я могу по-разному воспринимать эти напоминания: поддаваться им или сопротивляться, активно искать их или наоборот, избегать, рассказывать о них или молчать — в зависимости от момента. Иногда память о прошлом мне помогает, иногда мешает.
Сергей Серебряный,доктор философских наук, директор ИВГИ РГГУ
1. Почему людям важно помнить о своем прошлом — и они хранят предметы-символы, пишут дневники и воспоминания?
По-моему, Ваш вопрос сформулирован слишком абстрактно, вневременно. Позволю себе его чуть изменить: «Почему людям в нашей стране теперь важно помнить о своем прошлом...?» И на этот вопрос отвечу так: «Потому что мощный пропагандистский аппарат теперь, как и в советские времена, старается внушить всем нам определенные — определенным образом искаженные — представления о прошлом, как, впрочем, и о настоящем нашей страны и остального мира. И, по-видимому, подобная пропаганда имеет немалый успех — не в последнюю очередь потому, что на протяжении жизни нескольких поколений люди в нашей сране очень часто боялись вспоминать о своем прошлом, о прошлом своих родных и близких. Теперь у нас многие пишут мемуары — именно потому, что слишком у многих не осталось от прежних поколений никаких письменных воспоминаний».
2. Что мемуары, дневники, предметы из личных коллекций сообщают нам о «большой истории»? Насколько достоверны их свидетельства?
Советская схема истории 20 века, господствующая во многих головах до сих пор, покоилась в основном на двух мифах: о «Великой Октябрьской Социалистической Революции» (ВОСР) и «Великой Отечественной Войне» (ВОВ). Миф о ВОСР ненадолго пережил 70-летие исходного события. Мифология ВОВ также, я думаю, ненадолго переживет свое 70-летие. ВОВ — это часть второй мировой войны, которую в Европе, в сентябре 1939 г., начали вместе Гитлер и Сталин. От этого факта никуда не уйти. Сталин — один из зачинщиков второй мировой войны, и еще на нем лежит ответственность за то, что война столь жестоко прошлась по нашей стране. Официальная историография до сих пор уклоняется от беспристрастной оценки этой вины Сталина (как и других его преступлений). Неофициальные мемуары и дневники вместе с архивными документами должны помочь восстановить подлинную историю.
3. Сталкиваетесь ли вы в повседневной жизни с напоминаниями о более или менее отдаленном прошлом? Если да, в чем они выражаются? Обращаете ли вы на это внимание?
Нынешняя ситуация напоминает мне первую половину 1980-х годов: конец времени Брежнева и последующее «предгорбачёвье». В воздухе — предчувствие перемен, но трудно сказать, как и когда эти перемены произойдут и к чему могут привести. Хотя, конечно, как и тогда, хочется надеяться на лучшее.
Борис Степанов,историк науки, исследователь современной культуры, старший научный сотрудник ИГИТИ НИУ ВШЭ
1. Почему людям важно помнить о своем прошлом — и они хранят предметы-символы, пишут дневники и воспоминания?
Существование социальной и культурной памяти в современной теории истории связывается с базовой антропологической потребностью ориентации во времени. Но формы, в которых эта потребность реализуется в разные эпохи, будут различаться. Традиция собирания реликвий имеет давнюю историю, однако массовый и повседневный характер эта практика приобрела достаточно недавно. Недаром в «Обыкновенной истории» И. Гончарова прагматичный Адуев-старший иронизирует над трепетным отношением своего племянника к «вещественным знакам невещественных отношений». При этом сами реликвии тоже демократизировались, и сегодня объекты частной памяти — брелоки, игрушки, этикетки и т.д. не только архивируются, но и становятся предметом коллекционирования и обмена, о чем свидетельствует популярность блошиных рынков. Это показывает, что овеществленная память не остается лишь частной, но имеет коллективное измерение. Аналогичные вещи происходят с дневниками и воспоминаниями, которые становятся в эпоху модерна одним из важнейших инструментов массового биографического конструирования. Как мы знаем, биографические тексты могут выступать не только выражением личного восприятия и свидетельством о частной жизни, но и становиться голосом коллективного. Прекрасным примером в этом отношении могут служить опубликованные 20 лет назад Н. Козловой и И. Сандомирской «наивные» мемуары Е. Киселевой, «жизненность» которых, по свидетельству публикаторов, не о субъективности, но о «силе морского прилива, о мощи “листьев травы”».
2. Что мемуары, дневники, предметы из личных коллекций сообщают нам о «большой истории»? Насколько достоверны их свидетельства?
Из сказанного следует, что характер сообщения, которое несет вещественный источник или мемуарное свидетельство о большой истории, в значительной степени зависит как от его качеств и особенностей, так и от того, как мы его читаем и какое значение ему придаем. Если в позитивистской историографии 19-го века субъективность мемуаров воспринималась как недостаток по сравнению с более объективными источниками, то в 20-м веке она может восприниматься как их достоинство, противопоставляющее эти тексты отчужденности аппроприированного социальными институтами голоса. И вместе с тем, как показывает упомянутый пример наивных мемуаров Киселевой, жизненность этих голосов не обязательно должна носить индивидуально-субъективный, рефлексивный характер. Соответственно, критерии достоверности определяются с учетом усложнения представлений о документах (наряду с которыми — после М.Фуко — говорят и о «монументах»), практически же вопрос об этих критериях решается в рамках конкретного исследовательского проекта.
3. Сталкиваетесь ли вы в повседневной жизни с напоминаниями о более или менее отдаленном прошлом? Если да, в чем они выражаются? Обращаете ли вы на это внимание?
Слишком много вещей в нашем сегодняшнем обиходе обладают той или иной исторической ценностью. В силу этого работа по упорядочиванию материализованных воспоминаний в доступном пространстве — будь-то пространство квартиры, где собираются реликвии, или жесткие диски, где мы храним свои фотоархивы, — становится нашим постоянным занятием. Таким образом, управление прошлым, отбор того, что следует хранить, уже давно стали проблемой не только современных культурных институтов, но также и частного человека. Между тем для исследователя современной культуры умножение исторической сложности нашей культуры, взаимоналожение следов прошлого, способы их восприятия и архивации — это одна из самых интересных тем для размышления, объединяющих самые разные области современной культуры — архитектуру, медиа, бытовую коммуникацию и т.д. Например, очень интересна способность современных архивов возвращать нам неканонизированные и выпадающие из массового воспроизводства культурные формы: так архивы культовых зрителей и синефилов аккумулируют не только забытые фильмы, но и устаревающие носители и самодельные версии дубляжа, сообщества любителей винтажа реанимируют старые вещи и вышедшие из моды украшения, современные художники (такие, например, как В. Архипов) коллекционируют «вещевой фольклор» и т. д.
Вадим Парсамов,доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник ИГИТИ им. А. Полетаева НИУ ВШЭ
1. Почему людям важно помнить о своем прошлом — и они хранят предметы-символы, пишут дневники и воспоминания?
«Помнить о прошлом» — избыточное словосочетание, так как глагол «помнить» автоматически предполагает «прошлое». Применительно к настоящему и будущему его не употребляют. Но это же словосочетание можно использовать и в менее традиционном смысле. Каждый из нас, наверное, когда-нибудь жалел, что не вел дневников или не записывал по горячим следам события, встречи или разговоры, ценность которых стала очевидной со временем, а память, не занесенная на бумагу, сохранила о них лишь смутные воспоминания. Помнить о прошлом важно не тогда, когда оно уже стало прошлым, а тогда, когда оно переживается как настоящее. И те, кто об этом помнят, ведут дневники и хранят предметы-символы, а те, кто забывают, пишут воспоминания, жалея, что в свое время не вели дневников.
2. Что мемуары, дневники, предметы из личных коллекций сообщают нам о «большой истории»? Насколько достоверны их свидетельства?
Деление истории на «большую» и «маленькую» условно и принадлежит не самому историческому процессу, который неделим и непрерывен, а его наблюдателю. Дневники и мемуары так называемых «неисторических» лиц, ничуть не менее ценны, чем дневники политиков или полководцев, а что касается достоверности, то в этом они часто превосходят мемуары известных людей. Поворот историков в сторону повседневности кардинальным образом изменил ситуацию. Стало очевидно, что «большая история» это не то, что происходит где-то там и не со мной, а то, что проходит через меня и при определенном стечении обстоятельств может быть мной изменено. Но даже если этого не происходит, остается потенциальная возможность, знание которой в любом случае расширяет наше представление об истории.
3. Сталкиваетесь ли вы в повседневной жизни с напоминаниями о более или менее отдаленном прошлом? Если да, в чем они выражаются? Обращаете ли вы на это внимание?
Думаю, что с этим в той или иной степени сталкиваются все в процессе общения с людьми старшего поколения. С возрастом у человека возникает потребность в воспоминаниях. Другое дело, что часто эти воспоминания так и остаются в виде отдельных устных рассказов и не заносятся на бумагу или другой носитель. Но в любом случае прошлое живет с нами и составляет неотъемлемую часть нашей повседневности. Это выражается в хранении дедовских вещей, фотографий, писем. Это вполне естественно для большинства людей, но, не все обращают внимание на то, что эти предметы не только напоминают о родном человеке, но содержат в себе информацию об историческом прошлом. К сожалению, у нас еще нет достаточных культурных навыков хранения личных архивов, поэтому многое утрачивается, а потом становится предметом горьких сожалений.
Ольга Виноградова
А действительно, зачем? Начнешь вспоминать, столько всего неприятного вспомнится, от которого убежал с таким трудом. Начнешь травмироваться снова и снова, и голова не выдержит перегрузки – лопнет. Инсульты, инфаркты на этой почве. Что ушло, то ушло, надо жить настоящим и будущим, и смотреть только вперед. А не страшно? Вдруг в прошлом осталось что-то такое, чего нельзя уничтожать, что-то жизненно важное, основополагающее. Не напрасно говорят, что без прошлого, нет будущего. Что под этим подразумевается? Например, в прошлом остались подавленные страхи, подавленная совесть, огромное количество допущенных ошибок, что делать с грузом этих проблем? А ничего, все в прошлом, просто надо начать жить с чистого листа, а прошлое - перечеркнуть. Подавить, что ли? Не подавить, а полностью уничтожить, чтобы в памяти не осталось даже следа от травмирующих событий. Иначе, с этим грузом просто невозможно жить. Многие так и делают, не задумываясь о последствиях, потому что постоянно травмироваться невозможно. А может, попытаться разобраться в себе, чтобы понять, как правильно надо действовать, чтобы не навредить себе? Процесс подавления раздражений, с которыми не смог справиться мозг и убегание от них, начинается уже в утробе матери. Это – защитная реакция от перераздражения. Но при этом, нервная система переводится на более возбудимый уровень, в котором память на травмирующую ситуацию вытесняется в подсознание, а мышлению задается сдвиговая направленность, которая начинает гнать «только вперед». Не допонятое, не доосмысленное, будет накапливаться, и создавать благоприятную почву для совершения новых ошибок. А что происходит с самой первотравмой, которая «не помнится»? Она превращается в «стойкий очаг возбуждения», который истощается до «сплошного спазма», с полным выпадением памяти на травмирующие события, и который продолжает накапливать раздражения, как через полупроводник, минуя сознание, что программирует нервную систему на саморазрушение. Кроме того, выпадение части памяти, искажает мировосприятие и человек теряет свою целостность, становится ущербным, хотя со стороны этого почти не видно, и человек кажется вполне нормальным. А теперь представьте, сколько за жизнь накапливается негатива, о котором мы не помним, но который продолжает травмировать нас, минуя сознание. Эти ранки при расслаблении, блокируются на корню, но часть раздражений в них проскакивает и там накапливается, а мы просто этого не замечаем. Истощаются резервы нервной системы. Если бы этого не происходило, мы жили бы, как минимум в несколько раз дольше. Если прошлое реставрировать, то мы бы смогли пополнить растраченную впустую энергию, что сделало бы нашу жизнь более продолжительной и наполненной положительными эмоциями. Каким образом это можно сделать? Как можно, например, простить человека, который предал и сломал всю вашу жизнь? Куда девать многочисленные обиды, психотравмы, разочарования, ведь это все было и ничего уже невозможно вернуть назад? Не проходящая боль осталась, и о ней лучше не думать. Никогда не говори никогда, иначе закроешь перед собой и позади себя двери, за которыми может быть выход. Но ведь логику опровергнуть невозможно, и факты – упрямая вещь. Логика – враг разума. Она делает мышление консервативным и изобилует жесткими установками. Логика мыслит линейно, а надо мыслить объемно, пространственно, тогда откроется настоящее знание. В чем его суть? Вы, почему расстраивались, пугались, обвиняли, травмировались? Почему ваши идеализированные представления о мире, рушились? Потому что вы просматривали события с позиций страха. Вы всю информацию протаскивали через страх, и у вас сложилось искаженное представление о мире. Вы хотели, чтобы все было, как вы хотели, а у реальности были свои интересы, которые вы не учитывали. Вы вступали с ней в противоборство и проигрывали борьбу, потому что действовали (или бездействовали) с позиций слабости. Вы варились в своем придуманном мирке – ракушке. А теперь, перенаправьте энергетические потоки, и начните смотреть в мир, в реальность, сделайте внимание устойчивым. Не просто, потому что, негативный эмоциональный опыт препятствует этому, ведь вы привыкли спасться от опасностей с помощью страха. Если вы сделаете внимание устойчивым, у вас автоматически активизируется ваше сильное «Я», которое будет противостоять страху, и травмирующие ситуации вы начнете видеть не с позиций слабости, а позиций силы, и тогда память начнется восстанавливаться в полном объеме и не травмирующая, что должно быть нормой, а чувствам начнет возвращаться их первозданность. Там где вы были раздавленными, растоптанными, униженными, начнете становиться сильными, уверенными в себе. Начнет изменяться отношение к прошлым событиям и получится, что вы прожили жизнь без психотравм. Это есть процесс самоочистки подсознания от накопленного эмоционального мусора. Но, укрепление позиций сильного «Я», это не весь процесс. Когда оно укрепит свои позиции, начнет восстанавливаться механизм саморегуляции, при котором сильное и слабое «Я» начнут уравновешивать друг друга. Память нельзя заполнять одним позитивом – это тоже будет являться крайностью. Память должна хранить в себе все, но негатив только тогда перестанет терзать душу, когда он будет осмыслен и уравновешен и приведен в соответствии с совестью. Прошлое нельзя уничтожать, его надо осмысливать. Это наш резерв, фундамент, на котором выстраивается наше жизненное здание. Сегодня мы осмыслили прошлое и приспособили его к данной реальности, а завтра, ситуация может измениться, и понадобится иной взгляд на прошлое, применительный к новым реалиям. Например, на планете полностью поменяется климат, или человек переселится на другую планету. Как он будет приспосабливаться к новым условиям? Путем переосмысления прошлого, в котором заложены адаптационные резервы мозга. Поэтому, прошлое надо беречь и трепетно к нему относиться, а чтобы оно не травмировало, его надо осмысливать. И в прошлом заложена духовность, являющаяся основой выживания. Без духовности, человек превратится в животное и деградирует. 26.07.2013 г.
Рецензии
Первым делом, надо уйти от раздражителя (раздражителей), чтобы образовавшаяся ранка смогла успокоиться и зажить. Далее, сон в больших количествах. Сон нормализует психику и внимание естественным образом. Далее, учитесь созерцать, воспринимать мир напрямую. Просто спокойно его видеть. Тогда начнет укрепляться сильное "Я", которое было подавлено страхом, психика станет уравновешенной и отношение к травмирующим ситуациям станет спокойным. Надо смотреть навстречу тому, что раздражает, а не убегать от него. Но это станет возможным только после того, как нервная система станет устойчивой к раздражителям. Посмотрите статью "Эффект улитки", где я описываю механизм образования психотравмы и способы ее лечения. На ютубе должна сохраниться видеозапись моего выступления на ТВ "Психотравма". Наберите там Владимир Добровольский и она откроется. Все статьи взаимосвязаны, в каждой я описываю разные состояния нервной системы. При личных контактах я помогал людям разобраться с проблемой за один - два раза. А так, придется вникать самостоятельно. Посмотрите и другие видео, если они сохранились - их обещали удалить, предупредили меня за полгода - сейчас новые правила. Всего Вам доброго, Владимир.
